Джек Валенти

Никто не настраивал Конгресс США, Голливуд и американский народ против пиратов так красноречиво и вдохновенно, как Джек Валенти, бывший президент Американской ассоциации кинокомпаний (МРАА). Лоббист в Конгрессе, Валенти был живым воплощением пламенного оратора – благодаря таким, как он, фильм «Мистер Смит едет в Вашингтон» стал классикой. Не скупясь на цветистые метафоры, он добился того, что пиратство стало почти нецензурным ругательством. Каждое выступление Валенти по стилю напоминало передовицу бульварной газеты. Порой он рисовал столь мрачные и зловещие картины, настаивая на якобы единственном возможном решении, что конгрессмены уступали его напору. На следующем заседании, когда пугающие прогнозы не сбывались, он не отказывался от своих слов, а без тени смущения живописал новые ужасы, добиваясь всеобщей поддержки.

В 1982 году, выступая перед Палатой представителей, Валенти заявил: «Уверяю вас, видеомагнитофон для американского продюсера и американской публики – это то же самое, что душитель из Бостона для одиноких женщин» (Corliss, 2007). Яркие образы будоражат фантазию и умело играют на человеческих страхах. Валенти не планировал запретить ни видеомагнитофоны, ни интернет – он просто хотел выжать из ситуации максимум денег. Например, он предложил учредить налог на видеомагнитофоны и чистые кассеты, а собираемые средства перечислять Американской ассоциации кинокомпаний под предлогом того, что все видеомагнитофоны будут использоваться для просмотра «пиратских» записей. Тем не менее продажа фильмов на видеокассетах оказалась более прибыльной, чем показ в кинотеатрах. Сам Валенти тогда сказал: «Настоящую прибыль приносит… вторичный рынок» (Rojas, 2004). Двадцатью двумя годами раньше он уверял Конгресс, что видеомагнитофоны – это «колоссальная отливная волна» (Судебная комиссия Палаты представителей, 1982).

Очередное его обращение гласило: «[Это] гигантский паразит на рынке, который кормится с местных телеканалов и владельцев авторских прав. Мы недовольны таким положением вещей и считаем его несправедливым» (Corliss, 2007). Примерно в таком же стиле Валенти раньше высказывался о распространителях пиратской продукции, но на этот раз он говорит о кабельном телевидении – отрасли, которая принесла Голливуду миллиарды долларов, как только он принял новую технологию и перестал ее бояться.

Еще позже Валенти назвал интернет и обмен файлами «тайной магией», как будто для столь умного и проницательного человека подобные явления непостижимы (Комиссия Палаты представителей по обращению в собственность, 2002). Жертва этой магии и колдовства становится аутсайдером в американском обществе, воспитанном на старых идеалах, ценностях и установке «в наше время было проще».

Тарлтон Гиллеспи, хорошо знакомый с напыщенной аргументацией Валенти, пишет в своей книге «Кабельный намордник» (Wired Shut): «Подобные риторические приемы подменяют разумную полемику запугиванием и вместо осмысления вызывают рефлекторные реакции» (Gillespie, 2007: 125). И в самом деле, во время дебатов с основателем Creative Commons Лоуренсом Лессигом Валенти даже не пытался скрывать своих шоуменских замашек. Не слушая аргументы Лессига, он заявил: «Думаю, если бы Ларри следовал своим убеждениям, он попросил бы своего издателя раздавать [книги] бесплатно» («Дебаты о творчестве, коммерции и культуре», 2001).

Разумеется, Валенти был не единственным, кто злоупотреблял гиперболами. В канадском документальном фильме «О пиратстве» есть любопытное интервью с главой Канадской ассоциации звукозаписывающих компаний (CRIA) Грэмом Хендерсоном, где хорошо видно, как он жонглирует эмоциональными приемами, рассуждая о сложной природе цифровой информации (McArdle, 2007). По словам Хендерсона, использовать сэмплы – это все равно что пойти в магазин и украсть свитер, потом украсть второй в следующем магазине и наконец купить третий в совсем другом месте. Безусловно, в случае кражи у магазина становится одним свитером меньше. Магазин теряет его закупочную стоимость, стоимость хранения, установления цены, перевозки и рекламы. Если вы скачиваете песню с сайта, никто ничего не теряет. Это факт, который трудно опровергнуть, несмотря на все надуманные аналогии с реальным миром.

Далее Хендерсон уверяет, что в падении объема продаж аудиодисков виноваты исключительно пираты. При этом он опирается лишь на результаты опроса: подавляющее большинство канадцев назвали обмен файлами причиной того, что они стали покупать меньше музыкальных дисков. Вместо эмпирических данных Хендерсон призывает на помощь пафос и идеализм. Опрос случайных прохожих неточен и не может установить подлинную причину, как признают другие представители отрасли. В интервью для документального фильма «Би-би-си» «Атака киберпиратов» Джон Кеннеди, занимавший в то время пост президента «Юниверсал Мьюзик Интернешнл», в ответ на предположение, что благодаря сэмплированию люди меньше покупают музыкальные записи, сказал: «Да, опросы это подтверждают, но я им не верю» (Monblat, 2002).

В действительности у Валенти в распоряжении была масса цифр: отчасти данные исследований, которые финансировала Американская ассоциация кинокомпаний или другие коммерческие организации, отчасти – данные, взятые с потолка. Например, он утверждал, что рейтинг NC-17 (для лиц старше восемнадцати лет) – «шлем ужаса» кинопродюсеров – не менее охотно присваивают боевикам, чем фильмам с эротическими сценами: «На самом деле в современных фильмах меньше насилия, чем было когда-то». Но когда его спросили: «На основании чего вы сделали такой вывод?», Валенти ответил: «Это мои наблюдения. А как еще делать выводы?» (Bernstein, 2006).

Приводить данные, вырванные из контекста, – только делать хуже. При этом неизбежно возникает вопрос – есть ли между фактами хоть какая-то корреляция или причинно-следственная связь? Медиамагнатов мало волнует это различие, и они делают пиратство козлом отпущения всего лишь из-за сомнительной взаимосвязи. Их не интересует доказательство причин. Увы, до тех пор, пока лоббисты медиагигантов и торговых организаций прибегают к эмоциям, красивым словам и гиперболам, «копирайт-невежды» наверняка будут разделять их точку зрения. В конце концов, другой они не слышали.

«Копирайт-бедные»

Наверное, все согласятся, что пиратство – следствие потребности. Конечно, творчество – это не базовая потребность. Для выживания нам не нужны искусство, музыка или поэзия. Тем не менее пиратство – это системное явление, затрагивающее все сферы жизни общества, все социальные и экономические слои. Быть может, людям не стоит пассивно слушать аргументы о лишениях авторов, но пора задуматься – в самом ли деле пиратство появилось вследствие авторского права, или же авторское право сделало пиратами людей, которые – независимо от законов – неизбежно будут использовать доступную информацию. Как правило, пиратство свидетельствует о нехватке, даже если оно связано с созданием чего-то радикально нового или с проектами, которые в конечном итоге многим принесут пользу. Почему же тогда люди без крайней нужды рискуют быть привлеченными к гражданской, а то и к уголовной ответственности?

Рассмотрим риски. Помимо неприятностей с законом из-за нарушений авторского права, пираты часто подвергаются общественному порицанию за аморальность. Подобное отношение – продиктованное отнюдь не разумом – слабо связано с экономикой. Ведь люди не осуждают дорогостоящие товары; причины неприятия кроются гораздо глубже и напрямую не связаны с ценой.

Для сравнения рассмотрим другие незаконные действия, по отношению к которым со временем сформировалась (или была навязана) отрицательная морально-этическая оценка. Если проанализировать, почему мы осуждаем что-либо или воздерживаемся от осуждения, то мы поймем механизм действия законов об авторском праве. Возьмем, например, переход улицы в неположенном месте. Это противозаконно. Если полицейский заметит нарушителя, он может остановить его и выписать штраф. Но в нашем сознании переход в неположенном месте не считается аморальным или неэтичным. Если мы увидим нарушителя, то не подумаем плохо о его человеческих качествах. Более того, социального стереотипа, связанного с нарушениями правил перехода проезжей части, не существует. Мы не будем считать нарушителя грубияном или преступником. И тем не менее всем известно, что он совершает противозаконное деяние.